За нами Москва! - Страница 44

— Товарищи, время пришло, — быстро сказал Волков, надеясь, что его голос звучит уверенно. — Идем на прорыв. Действуйте, как вам объяснили, и следите друг за другом, если кого-то ранят — зовите на помощь и вытаскивайте. Старший сержант Берестов, батальонный комиссар Гольдберг, выводите людей наверх.

Лейтенант передернул затвор трофейного «маузера» и, пригнувшись, побежал к выходу из лощины. За ним, стараясь не шуметь, двинулся ударный отряд: тридцать четыре активных штыка при трех пулеметах. Из кустов выползали по-пластунски, разворачиваясь в цепь, пару раз лейтенант услышал, как кто-то помянул добрым словом старшину, учившего в лагере ползать так, чтобы затылок и задница были на одном уровне. Бойцы прилежно вспахивали землю, рота более-менее держала строй. Волков запоздало подумал, что, возможно, правильнее было бы идти в рост, не таясь, кто тут в темноте разберет, какая форма. До рощи оставалось метров пятьдесят, когда на поле упал слабый отсвет пущенной в сторону нейтралки ракеты, и в тот же миг от рощи донесся оклик. Голос был не тревожный, скорее удивленный, их не ждали отсюда, и усталый немец, в три часа ночи увидевший, как кто-то ползет к нему из его же тыла, не подумал поднять тревогу. Счет пошел на секунды, и Волков вскочил, перехватил карабин и зашагал вперед. Он уже видел гитлеровца, тот зачем-то вылез из хода сообщения и стоял у дерева, тупо глядя на поднимающихся с земли людей. Пять метров, десять. В свете гаснущей ракеты лейтенант увидел, как солдат внезапно задергался, пытаясь вытащить из-за спины карабин. Не думая, комроты вскинул к плечу «маузер», прицелился и спустил курок. Гитлеровец мешком осел на землю, и, понимая, что теперь уже таиться бессмысленно, лейтенант заорал:

— Вперед! Берестов, пушки!

Он очень надеялся, что никто не закричит сдуру «ура», люди были предупреждены, и все же мало ли что… Но бойцы бежали молча, кто-то обогнал его, и лейтенант выдернул чеку последней оставшейся у него Ф–1, прижав ударник пальцем. Еще один крик, выстрел, другой, и вот они над окопами, слева по ходу сообщения блиндаж, полоска света под хлипкой, не пойми из чего сколоченной дверью. Дверь распахнулась, и Волков швырнул в нее лимонку, граната прокатилась под ногами у ошалевшего немца, из блиндажа послышались крики, и тут же полыхнуло, гитлеровца вынесло в окоп, и лейтенант, не теряя времени, бросил внутрь вторую трофейную гранату. Перескочив ход сообщения, комроты вломился в заросли березового подлеска, не замечая, есть рядом кто-то из своих или нет, роща уже оживала криками, выстрелами и разрывами. Сзади раздалось тарахтение моторов, и Бажов понял, что на прорыв пошли танки и санитары, времени было в обрез; если немцы успеют развернуть противотанковые пушки, они сожгут легкие Т–26. Об орудиях на южной стороне рощи должен позаботиться Берестов, пока остальные прорываются на восточную опушку. Рядом загрохотал МГ, и комроты, холодея, рванулся туда, где тяжелое немецкое оружие рвало его людей. Он уже вскинул карабин к плечу и едва успел удержать руку: прямо посреди поляны, широко расставив ноги, стоял Зверев и, ухватив рукой в асбестовой рукавице дырчатый кожух ствола, бил из пулемета с рук, трассирующие пули уносились куда-то вперед, срубая ветки и мелкие деревца, в ответ из кустов загремели выстрелы.

— Не стой, гранатой туда, пока не опомнились! — заорал бывший механик, по-видимому, в темноте приняв лейтенанта за своего второго номера.

Гранат у Волкова больше не было, зато одна прилетела, кувыркаясь, оттуда, куда бил из пулемета студент. Не думая, лейтенант прыгнул вперед, поймал «колотушку» в воздухе и швырнул ее обратно, граната стукнулась о ствол березы и откатилась в сторону, ударил взрыв. Волков схватил Зверева за руку и оттащил в заросли.

— Где остальные? — крикнул он в лицо пулеметчику.

— Товарищ лейтенант? — Зверев только теперь узнал командира. — Не видел, оторвался я от них, Баширов вот куда-то отстал. Черт, прикройте, пока перезаряжу.

Бывший студент сноровисто заменил почти расстрелянную ленту на новую, висевшую у него на шее. Комроты тоскливо выругался — все шло не так, как планировалось, и это была его, лейтенанта Волкова, вина, это он потерял роту и принялся воевать в одиночку, не проследил за Гольдбергом, а ведь Берестов предупреждал, что комиссар в темноте слеп как крот. Стрельба шла по всей роще, на южной стороне грохнуло несколько гранатных разрывов, шум танковых моторов слышался уже совсем рядом. Даже если бывший белогвардеец успел подавить или захватить пушки на южной стороне, остаются те, что направлены на восток. Петров предупреждал, что Т–26 хватит одного снаряда, и если сейчас не сделать что-нибудь с немцами, что засели на восточном краю леска, они уничтожат их танки.

— Зверев, слушай меня, — быстро сказал Волков, вытаскивая из кобуры ТТ. — Сейчас откроешь огонь по той стороне, на месте не стой, очередь — сменил позицию. Ясно?

— А вы?

— Попробую что-нибудь сделать с этими пушками.

Волков бросился в кусты, за спиной у него загрохотал пулемет, ответные пули срезали ветви над головой лейтенанта. Вспышки выстрелов выхватили из темноты фигуру в нескольких метрах, немец стрелял с колена. Комроты засек положение врага и при следующем залпе дважды выстрелил из пистолета. Послышался крик боли, и лейтенант быстро кинулся вперед, обходя гитлеровцев с правого фланга, пули рубили деревья, снова загрохотал пулемет Зверева. Это не могло продолжаться долго. Волков не знал, сколько врагов рота уничтожила в начале атаки, но теперь в дело вступили те, кто дежурил в траншеях, эти немцы не спали, готовые к бою, числом не менее двух десятков, они бешено контратаковали. Внезапно на востоке полыхнуло, и в лесу к югу от рощи загремели взрывы снарядов. Лейтенант почувствовал, что у него перехватило горло: наши! Наши слышат бой, они помогают огнем, обстреливая южный опорный пункт немцев; словно отвечая на этот залп, слева от Волкова ударило несколько гранатных разрывов, и неожиданно звучный голос комиссара перекрыл пальбу: